Правозащитная служба для детей и семей с детьми:

Опыт работы и методические рекомендации

Еще несколько советов для работы с посетителями:

1. Старайтесь принимать обращения в письменном виде. Если посетителю трудно сформулировать или написать заявление самому (с такими трудностями сталкиваются не только дети, но и многие, посещающие нас взрослые), то опросите его, записывая за ним все существенное.
2. Всегда старайтесь проверять информацию, полученную Вами. Просите документы, подтверждающие показания заявителя.
3. Разговаривайте с посетителем приветливо, но не слащаво; серьёзно, но не высокомерно.
4. Если, рассказывая, он уходит от темы, деликатно остановите его и вопросами верните к сути дела.
5. Уточняя детали рассказа, не проявляйте нескромного любопытства.
6. Посетитель должен видеть Вашу искреннюю заинтересованность его проблемой.
7. Никогда не обещайте посетителю больше, чем Вы можете сделать.
8. Помогая - не навреди. Расскажите заявителю, что Вы намерены предпринять по его жалобе, и узнайте, готов ли он бороться за свои права.
9. Если вопрос посетителя не в Вашей компетенции, не отпускайте его "ни с чем".. Обязательно дайте ему совет, информацию, куда ему обратиться, рекомендацию и т.п..

Эффективность работы детского правозащитника в каждом отдельном случае зависит от "точности попадания" его обращения. Нужно очень хорошо изучить структуру государственной машины: министерств, ведомств, департаментов, управлений и пр. - их функции, границы ответственности, подчиненности, влияния и т.д. И, конечно же, необходимо хорошо знать нормативно-правовые акты, гарантирующие то или иное право гражданину. Бесполезно обращаться к чиновнику - непосредственному нарушителю прав ребенка. "Не страшат его громы небесные, а земные он держит в руках…". Вопреки утверждению поэта, устрашить его могут только "громы", исходящие от вышестоящего начальства. Впрочем и обращение к непосредственному начальнику "нарушителя", зачастую не дает желаемого результата, потому что "рука руку моет". Наш опыт говорит о том, что эффективным является обращение к самому высокому начальству - на региональном или даже на федеральном уровне: письмо - самому высокому лицу, а копию - руководителю района, непосредственному начальнику чиновника - нарушителя, либо ему самому. Однако это очень "сильное лекарство", злоупотреблять им нельзя и применять следует только убедившись в полной круговой поруке на более низком уровне. Вместе с тем само сознание, что Вы обладаете мощными до поры до времени не используемыми резервами воздействия на недобросовестных чиновников, чрезвычайно важно для успеха Вашей деятельности; хорошо бы это понимали и те, кто вздумал разговаривать с Вами языком отписок.

Сотни матерей - жителей Сасовского района Рязанской области обивают пороги городских и сельских администраций, учреждений социальной защиты, прокуратуры, потому что не получают по 2-3 года положенные по закону пособия на детей. Чиновники нашли "удобный" способ решения проблемы: просителей с помощью милиции не пускают на порог учреждений. А те, кому удалось "прорваться" и получить постановление суда о выплате положенных сумм - тоже ничего не имеют, так как решения суда не исполняются. Что сделали мы в такой ситуации?

Мы обратились с письмом к губернатору, а также в прокуратуру Рязанской области, описали ситуацию, напомнили о законодательстве, попросили разобраться и принять меры к выплате детских пособий.

Ответ из прокуратуры Рязанской области нас не удовлетворил, так как, несмотря на выплату пособий отдельным гражданам, проблема в целом оставалась нерешенной. К нам продолжал идти поток писем из Сасовского района.

Следующие письма были направлены Вице-премьеру Правительства РФ Матвиенко В.И. с приложением к ним внушительных пачек писем граждан. Поток писем не прекращался.

Мы пишем еще одно обращение, теперь в Генеральную Прокуратуру, с просьбой принять меры к выполнению законодательства РФ в отношении выплаты детских пособий в Рязанской области и прилагаем сотни писем граждан. Просим сообщить о принятых мерах в наш адрес.

Получаем вежливый ответ, что наше обращение направлено Генпрокуратурой для организации проверки прокурору Рязанской области, исполнение контролируется, о результатах проверки и принятых мерах нам сообщат.

Поток писем из Сасовского района уменьшился, в некоторых из них - слова благодарности за оказанную помощь.

Учитывая масштаб проблемы, обращаемся к Представителю Президента РФ в Центральном федеральном округе с просьбой взять на контроль вопрос выплаты детских пособий в Рязанской области. Секретариат Представителя Президента запросил у нас дополнительную информацию и, насколько нам известно, всерьёз занялся этой проблемой.

Подобного рода дела мы относим к категории "средней тяжести". Тут нарушение закона очевидно, легко доказуемо, и наша задача - найти нужный рычаг и надавить на него.

Есть в нашей практике дела, связанные с насилием над детьми, находящимися в детских сиротских учреждениях. Это самая сложная категория дел, так как факты насилия трудно доказать. Молчат дети - заложники государственного опекуна, молчат сотрудники, боясь увольнения или физической расправы; других свидетелей - нет, так как наши детские сиротские учреждения закрыты для посторонних глаз, а ведомственный контроль бывает необъективен, так как критерии оценки работы детских сиротских учреждений направлены зачастую на внешние показатели и факторы.

Рассчитывать на поддержку местных органов образования, социальной защиты и даже прокуратуры особенно не приходится по двум причинам: они, в лучшем случае, спасая "честь мундира", стараются дело "замять", не выносить "сор из избы", в худшем случае - грудью становятся на защиту государственного опекуна, так как связаны с ним какими-то материальными или иными интересами. Есть, конечно, исключения из этого "правила". 

Очередной звонок в нашу приемную приносит известие о том, что в одном из интернатов города N. Московской области милиция, по просьбе некоторых воспитателей, а возможно и руководителя учреждения, систематически избивает мальчиков "в воспитательных целях". Это продолжается уже год. Дети запуганы до крайности и молчат.. Сотрудники всё знают, но тоже молчат.

Не предавая огласке поступившую информацию, начинаем предварительное расследование дела. Приезжаем в детское учреждение без предупреждения, беседуем с детьми без свидетелей в соседнем сквере, с сотрудниками - без администрации. С их согласия беседа записывается на диктофон. Фотографируем детей, одетых в "рваньё". При визуальном осмотре детей видим гематомы на ногах, руках, бедрах, по словам детей - их накануне избивал милиционер. Составляем протокол, так как зафиксировать побои в медицинском учреждении не представилось возможным. Дети назвали имена, фамилии, должность милиционеров, избивавших их, указали места расправ и даты. Взрослые также подтвердили факты избиения детей, при этом просили не называть их имен, так как очень боялись физической расправы.

Было понятно, что в деле должны разобраться компетентные органы, но было очевидно, что обращаться к должностным лицам этого городка бессмысленно, так как четко прослеживались их родственные и дружеские связи. Дело могут "замять", а "жалобщиков" примерно наказать. Чтобы этого не допустить, нужно было факт предать огласке, но только не на уровне СМИ, а на уровне ведомств. Наши письма пошли в Департамент образования, в прокуратуру, губернатору Московской области. Мы потребовали проверить изложенные факты, создав специальную комиссию, куда просили включить сотрудников "Права ребёнка". Наши обращения попали в цель, было ощутимо движение: звонки, вопросы, нас пригласили в прокуратуру города N.. Состоялась встреча с прокурором, которому были переданы собранные нами материалы дела. Два члена группы "Право ребёнка" были включены в состав комиссии, которая присутствовала при официальном допросе детей. В эту комиссию вошли также представители Департамента образования Московской области и Комитета образования города N. Все дети подтвердили свои показания. В интернате были проведены проверки, раскрывшие иные правонарушения, в том числе финансовые (вспомните детей в рваной одежде!). Состоялся ряд срочных заседаний в разных ведомствах, ряд проверок других сиротских учреждений района и другие мероприятия, которые обычно случаются, когда чиновники хотят удержаться в своём кресле.

Городской прокуратурой было принято решение об отказе в возбуждении уголовного дела по фактам избиения подростков. Областная прокуратура по результатам своей проверки возбудила уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ст. 116 УК РФ. Уголовное дело было направлено для организации предварительного расследования прокурору города N..

Хочу обратить внимание на два важных момента в этой истории: первый - как только история получила огласку - немедленно прекратились избиения детей и более не возобновлялись (это отслеживалось нами), второй - официальный ответ Департамента образования Московской области на наше обращение, гласил, что факты, изложенные в нашем письме, не подтвердились.Как тут не вспомнить Козьму Пруткова - не верь глазам своим! 

В работе правозащитников проблемы часто возникают неожиданно, и решать их нужно безотлагательно, не считаясь со временем, с эмоциональными перегрузками - самоотверженно.

На часах 18 ¹⁵ - рабочий день окончен. Открывается дверь, и входит мужчина с двумя девочками 12 - 13 лет. Как оказалось, девочки убежали из интерната города С., который находится в Тверской области. У одной из них, назовем ее Таней, "заячья губа" и вместо правого глаза воспаленная слезящаяся рана. На неё больно смотреть, видно, что девочка осознает свое уродство и мучительно переживает его. Мужчина, который привел детей, визуально не вызывает доверия.

Сотрудники "Права ребёнка" возвращаются на свои рабочие места. Беседа с мужчиной - он оказался бывшим воспитателем девочек - укрепляет наше подозрение в его неадекватности, однако он дает тревожную информацию.. Тане необходимы операции по исправлению "заячьей губы" и протезированию глаза. Мать отказалась от неё в роддоме из-за этих дефектов. 13 лет Таня жила в сиротских учреждениях и ни один из государственных опекунов не позаботился о её за'eeровье! Таня ушла из интерната с бывшим воспитателем, потому что он пообещал отвезти ее в Москву к врачам (Спасибо, что привёл к нам!). Ее подружка Лена убежала с нею из солидарности. В это время другие сотрудники ведут доверительную беседу с девочками (с каждой - отдельно). Дети пьют горячий чай с булками, "отогреваются душой" и раскрываются. Сведения, полученные от девочек, заставляют встревожиться и принять меры, исключающие дальнейший контакт с бывшим воспитателем. Немедленно звоним в Министерство здравоохранения, начальнику Управления охраны здоровья матери и ребёнка (вот как важно иметь деловые контакты!). К счастью, в поздний час она оказалась на работе. Рассказали ей о беде Тани, она дала нам координаты Главного педиатра Твери, более того, лично позвонила ему. Полагаем, что разговор их был не из приятных.

Мы срочно созваниваемся с Центром временной изоляции несовершеннолетних правонарушителей (ЦВИНП) (снова помогают личные контакты!). Пишем письмо-ходатайство на имя начальника ЦВИНПа, убеждаем девочек в том, что мы их не предаем, отправляя в милицейское учреждение, что завтра же мы их оттуда заберем и сделаем все возможное, чтобы помочь Тане. Предупреждаем сотрудников ЦВИНПа, чтобы они ни в коем случае не отдавали детей мужчине, который называет себя их воспитателем.

Наутро мы уже располагали необходимой информацией и связались с директором интерната города С., Управлением образования, отделом опеки, начальником ОВД города Твери, срочно были заготовлены письма во все эти инстанции. Оказалось, что доставивший детей, был уволен из интерната за развратные действия, признан судом невменяемым и находится в розыске для помещения на лечение в психиатрическую больницу.

В Москву срочно выехала воспитательница детей - Р.И. Вместе с нею забираем детей из ЦВИНПа и едем в Тверь. Разговор с воспитательницей в электричке (4 часа!) оказался очень интересным, полезным и продуктивным. Последствия этого разговора - взаимная симпатия, доверие, разработка плана действий - обернулись для Тани огромным счастьем.

В Твери мы встречаемся с Главным педиатром, с начальником отдела опеки, с начальником ИДН и другими ответственными лицами. Вручаем им письма с требованием обратить внимание на нарушение прав детей-сирот, содержащихся в подведомственных учреждениях. Ржавое колесо чиновничьей машины закрутилось: Таню положили в больницу на обследование в Твери, затем направили в Москву, последовала одна операция, потом другая… Мы перезванивались с девочкой, слали ей гостинцы и переписывались с воспитательницей Р.И. Шли месяцы, Р.И. времени не теряла и разыскала мать Тани. К удивлению, она оказалась женщиной положительной, у неё была хорошая семья: муж, сын. Услышав, что Р.И. пришла от её дочери, она долго рыдала, потом рассказала о том, что не хотела оставлять в роддоме свою маленькую больную дочь, что её убедили оставить ребёнка врачи и родственники. Она жила все эти годы с тяжким грузом своей вины перед ней и ждала, что однажды откроется дверь и ей скажут: "Здравствуйте, я - от вашей дочери". Так и случилось. Женщина готова была искупить свою вину, забрав ребёнка в семью, но теперь это было непросто: муж ничего не знал - простит ли? Как воспримет сестренку сын? Да и саму Таню нужно было подготовить, несмотря на то, что девочка, фантазируя, рассказывала всем о том, что у неё есть мама, папа и братик, что они обязательно заберут её, когда настанет время. И это время настало. Мы смотрим на фотографию Тани, которую прислала нам Р.И., и не узнаем девочку - Золушка превратилась в чудную принцессу. Трудно сказать, кто из нас был счастливее.

Теперь страшно себе представить, что ничего этого не случилось бы, если бы мы сказали посетителям: "Извините, наш рабочий день окончен. Приходите завтра". 

К сожалению, с фактами грубейшего нарушения прав детей мы сталкиваемся постоянно не только в региональных учреждениях, но и в Москве. Анализируя причины этого явления, мы пришли к выводу, что "закрытость", "обособленность" сиротских учреждений, сосредоточение всей власти над судьбами детей в руках одного "государственного опекуна" - руководителя учреждения, неэффективность ведомственного контроля - та почва, на которой вырастают горькие плоды, отравляющие всю систему детского призрения в России. Мы убедились, что решить проблемы защиты прав ребенка в закрытом учреждении можно только через вневедомственный государственный и общественный контроль. Об этом же говорит опыт многих цивилизованных стран. Так родился проект закона "Об общественно-парламентском контроле за обеспечением прав детей в РФ", который был одобрен в ноябре 1998г. Палатой по правам человека ПКС при Президенте РФ. Вкратце суть этого законопроекта заключается в следующем: для создания в РФ эффективного механизма рассмотрения жалоб детей и контроля за соблюдением их прав, создаются Службы Уполномоченного по правам ребенка, сеть детских правозащитных служб и "вторгающееся" общественное наблюдение. Общественные инспектора и доверенные специалисты обладают лишь контрольными функциями и получают право посещения детских учреждений, конфиденциального общения с детьми, беспрепятственного доступа к документации и т.п. в любое время без предупреждения.

Ну а практика беспощадно демонстрирует крайнюю необходимость таких инспекций. Так, получая многочисленные жалобы из сиротских учреждений г. Москвы, мы направили в Правительство Москвы, лично мэру Ю.М. Лужкову несколько писем, одно из которых приводим полностью:

Ю.М. Лужкову 25 мая 1999 г.

Мэру г. Москвы

Уважаемый Юрий Михайлович,

Обратиться лично к вам нас заставили чрезвычайные обстоятельства, суть которых в том, что мы столкнулись с невозможностью защитить ребенка-москвича от произвола со стороны представителей со стороны администрации, "опекаемой" вышестоящими чиновниками Комитетов Правительства Москвы и органами прокуратуры. Мы просим Вашей личной помощи и защиты для детей по двум конкретным поистине трагическим ситуациям (см. прилагаемые письма), в которых, как в капле воды, отражены две базовые проблемы защиты детства:

1. необходимость создания независимых механизмов по контролю за соблюдением прав детей (городская служба Уполномоченного по правам детей, "вторгающаяся" Общественная инспекция);
2. Практическая реализация фундаментального права ребёнка на семью, установка на реабилитацию семьи, на развитие системы приёмных семей и на расформирование детских домов, пребывание в которых неизбежно калечит психику ребёнка.

В решении этих проблем Москва катастрофически отстаёт не только, скажем, от Швеции, но и от Самары, где усилиями Галины Гусаровой создана действительно эффективная, РАБОТАЮЩАЯ система семейного призрения детей-сирот и детей-инвалидов.

Необходимость "вторгающейся" (т.е. неожиданной, без предупреждения, с правом конфиденциального общения с детьми, с правом беспрепятственного доступа к документации и т.п.) инспекции детских учреждений наглядно демонстрирует хотя бы такой факт, что осужденный в сентябре 1998 года маньяк-насильник Дмитрий Карпов, В ТЕЧЕНИЕ 4 ЛЕТ издевался над детьми в лицензированном и ПОСТОЯННО ПРОВЕРЯВШЕМСЯ московскими органами образования частном детском доме "Альфа", директором которого он являлся; необходимо сказать, что ни один московский чиновник не понёс какого-либо взыскания за эту чудовищную халатность. Это и есть вопиющие бесконтрольность и безответственность, без преодоления которых принадлежащий Вам совершенно справедливый тезис "Власть должна служить" не может быть реализован на практике. (Подробнее о системе Общественной инспекции - в прилагаемых документах Программы "Право ребёнка" и в статье "Иммунные системы государства", "Независимая газета", 28 апреля 1999 г.).

Уважаемый Юрий Михайлович, мы призываем Вас выступить с инициативой создания в Москве системы Общественной инспектуры за соблюдением прав человека, в том числе прав детей, инициировать развитие семейного призрения сирот и включить эти тезисы в общероссийскую Программу возглавляемого Вами движения "Отечество".

С уважением:

Б.Л.Альтшулер, 
Руководитель Программы "Право ребёнка";

Л.П.Кушнир, 
Исполнительный директор Программы. 

______________________________

Наши письма, в том числе и это, по всей видимости, к Лужкову не доходят. Оказалось, мэр Москвы существенно менее доступен для "нечиновничьей" информации, чем, скажем, президент РФ. По первому из двух дел, о которых мы писали в приведенном письме (к нам тогда обратился целый коллектив одного московского детского дома, см. также публикацию "Дети в наручниках - обычное явление в наших домах-интернатах", "Парламентская газета", 24.12.1999), наши ходатайства были поддержаны вице-мэром Валерием Шанцевым и Министерством образования. И все трое ("Право ребенка", В. Шанцев и министерство) получили стереотипные отписки из Московского Комитета образования. Тогда же прокуратура прекратила заведенное было по жалобе тех же сотрудников уголовное дело против директора этого детского дома. Однако, несмотря на очевидную тупиковость ситуации, Московский Комитет образования все же счел за благо решить позитивно проблему ребенка, о котором мы писали, его перевели в другое учреждение и оставили в покое; а директор детского дома всерьез испугался и прекратил главные свои безобразия. По второму делу - о спасении приемной семьи Людмилы Комковой - наше обращение к мэру также, по-видимому, не имело непосредственного эффекта (впрочем, вспомним Тютчева: "Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется"). Потребовалось еще немало усилий разных общественных организаций и депутатов Мосгордумы, чтобы предотвратить отправку в детдом детей, проживших 9 лет в семье.